Олег Мисилюк

Олег Владимирович Мисилюк — один из старейших работников карельской энергетики. Родился на Украине в 1931 году. Самое яркое впечатление детства связано с началом войны.

Бомбежка у станции Лозовая

— Мы жили на станции Прилуки. Папа был железнодорожником, занимал хороший пост в дистанции пути, которая обслуживала большой участок Гребенковского отделения юго-западных железных дорог, — рассказывает ветеран. — Помню, как во время бомбежек мы прятались в щель — это такая узкая траншея полтора метра глубиной. Забираешься в нее и сверху задвигаешь за собой деревянный щит, присыпанный землей. В августе 1941-го нас эвакуировали из Черниговской области. Неподалеку от станции Лозовая поезд остановился. Поступила команда выбежать из вагонов и рассредоточиться — станцию бомбили немцы. Мы с мамой и младшей сестренкой менее двух месяцев от роду лежали в болоте. И я хорошо запомнил, как над нами разворачивался немецкий самолет. Над станцией поднимался дым разных цветов. Мы пролежали, наверное, с полчаса. Потом паровоз начал гудеть, чтобы все собирались.

Ехали медленно. Только в конце сентября семья добралась до станции Ютаза, что в Татарии. Поселили в казарме. Олег ходил в школу за 5 километров. А когда выпал снег, ходить уже не мог.

— Осенью 1941 года вернулся папа. Он попал в окружение под Харьковом. Лишился всех документов и прибыл к нам с какой-то одной справкой, устроился в кузницу молотобойцем. Наконец, ему сделали новый паспорт и после курсов техников-восстановителей направили в Карелию на Сорока-Обозерскую линию железной дороги рядом с нынешним Беломорском. По ней везли грузы, которые доставляли конвои союзников в мурманский порт. 70 километров путей были проложены по глубоким болотам. И, как рассказывал отец, после прохождения по ним составов, рельсы и шпалы порой опускались в грунт на полметра. Тогда с соседней станции пригоняли вагоны с песком и щебнем и бригаду заключенных, которые за 5-6 часов восстанавливали путь.
Потом отца перевели на Западную Украину — в Тернополь. Город был освобожден Красной Армией в июне 1944 года.

Беспокойная юность

— В октябре 1944-го, когда мы вернулись из эвакуации, Тернополь был в жутком состоянии. Имелась лишь одна трехметровой ширины дорога, по которой могли пройти люди, проехать машины или телеги. Все население говорило по-польски. И вывески, названия улиц тоже были на польском языке. Мы жили под страхом, что в любой момент могут напасть бандеровцы. Я не помню таких случаев, но в 50 метрах от нашего дома находилась часть внутренних войск. Каждую неделю мимо нас оттуда увозили один-два гроба на кладбище. А мы с классом ходили на вокзал встречать проходящие эшелоны с нашими войсками, которые возвращались из Германии. Один солдат подарил мне пилотку — я потом ходил в ней в школу. Это было уже в мае 1945 года.

После школы Олег Мисилюк поехал учиться во Львов — окончил электротехнический техникум связи, поступил в местный политехнический институт. 40 процентов студентов были из сел Закарпатья. Но Олег Владимирович не помнит проявлений антисоветских настроений.
В ночь на 17 сентября — день присоединения Западной Украины — комсомольцев обычно выводили патрулировать скверы и улицы. На случай, если вдруг бандеровцы разбросают листовки.
— Но мы никаких листовок не находили. Они попадались мне раньше в Тернополе перед выборами в Верховный Совет СССР. На них было написано «Не голосуйте за сталинских эксплуататоров». Во Львове был лишь один громкий случай. Однажды мы с ребятами возвращались из Клуба связи. Вдруг впереди услышал стрельбу. Подбежали туда — увидели в темноте лежащего человека. Он сказал нам: «Не подходить - стрелять буду!». Потом выяснилось, что бандеровцы пытались убить третьего секретаря обкома партии.